Мне в руки попала книга о работе советской милиции, написанная в 1978 году. Называется она “Опергруппа, на выезд!”. Книга в большей степени документальная. Разбита на главы, в каждой рассказывается о том или ином сотруднике милиции: его жизненном пути, профессиональной деятельности, успехах, надеждах, чаяниях. Многие из сотрудников принимали участие в Великой Отечественной войне, а кто-то во время войны был ещё подростком. Все герои живут и работают в Ярославле.
Не стоит забывать, что в 70-е годы ещё существовал СССР, а у руля стояла коммунистическая партия. Тогда была очень сильно развита идеология и говорилось много выспренных слов.
Вот и эта книга написана эдаким возвышенным языком — много слов о чести, добре и справедливости, о надёжном служении советскому народу, о борьбе с теми, кто посягнул на социалистическую законность. Зачастую тексты просто пронизаны этой патетикой. Ну, например:
Подобная высокопарность — это скорее хорошо, чем плохо, однако сейчас речь о другом.
Есть в книге и истории, про которые вспоминают сотрудники. Всё происходило в Ярославле или Ярославской области. Одну из историй предлагаю сегодня вашему вниманию. Насколько всё было именно так, как описано, сказать, естественно, не могу.
Текст видоизменён, смысл остался первоначальным.
Николинские страсти
Пожары
Летом в деревеньке под названием Николино за короткий срок сгорело сразу несколько домов.
Сначала один. Огонь потушили, на место происшествия приехала опергруппа УВД с розыскной собакой. Всё тщательно проверили, рассмотрели, исследовали, но как и почему начался пожар — так и не выяснили. Уехали.
Через пару дней пламенем занялся второй дом. В деревню снова выехала оперативная группа, и снова впустую.
Вскоре огонь уничтожил ещё два дома. На место происшествия неизменно приезжали работники милиции, но каждый раз им приходилось возвращаться в город с “пустыми” руками. Можно было предположить, что в деревне завёлся поджигатель — во всех четырёх случаях пожар начинался вечером, к тому же загоралось в тех местах, к которым можно было подойти незамеченным, — но никаких доказательств этому не было. В деревне, где, как известно, все друг друга знают, каждый односельчанин во время пожаров был на виду. Особенно во время тушения. Про чужих и говорить нечего — их бы сразу заметили.
Жители не на шутку запаниковали: спать перебрались на улицу, а вещи попрятали в погреба и сараи.
Однако пожары вдруг прекратились.
Убийство
Наступила зима.
19 декабря в милиции раздался звонок из Николинского сельсовета: произошло убийство! Недалеко от колхозного правления обнаружен труп жестоко убитого бригадира тракторной бригады. Страшная новость переполошила всю округу: бригада была передовой, а бригадир — лицом известным не только в районе, но и в области.
В Николино выехала опергруппа. Расследование по всему предстояло небыстрое, поэтому оперативники заняли под штаб комнату правления и смежную с ней комнату местного радиоузла. Заведовал радиоузлом сын председателя, Николай, молодой парнишка, недавно вернувшийся из армии. Вынужденное соседство с ним милиции очень пригодилось: что-то разъяснить и объяснить, что-то достать и узнать, про кого-то рассказать или подсказать.
Сыщики начали опрашивать население. По рассказам выходило, что накануне бригадир и ещё несколько человек ездили на тракторе в лес за дровами для одинокой старушки. Вернулись из леса, выгрузили дрова, выпили для “сугреву” и разошлись. А утром бригадира нашли мёртвым.
В течение суток оперативники переговорили со всеми, даже с жителями соседних деревень. Каких-либо существенных деталей к этому рассказу не добавилось.
Одновременно с этим искали окровавленную одежду. Судя по характеру убийства, брызги крови должны были попасть и на убийцу.
Сыщикам сразу повезло — у одного из колхозников была найдена окровавленная рубашка. Но чья это кровь и откуда она взялась, мужчина сказать не мог. 19 декабря он вместе с односельчанами отмечал праздник “Николы зимнего”, да так наотмечался, что теперь ничего не помнит.
Рубашку отправили на экспертизу, которая показала, что кровь человеческая, но убитому не принадлежит. Выяснилось, что у мужчины есть маленький ребёнок, страдающий кожным заболеванием лица. Когда отец брал дитё на руки и прижимал к себе, капельки крови с лица малыша оставались на рубашке. А по форме они были похожи на брызги.
Тем временем за печкой в доме ещё одного местного жителя нашли сразу два предмета одежды со следами крови — пиджак и рубашку. Этот житель тоже накануне отмечал праздник и тоже теперь ничего не помнил. Единственное, что он сказал — и это очень насторожило работников милиции, — что он с удовольствием саданул бы бригадира колом, так как относился к нему с неприязнью.
И снова на помощь оперативникам пришла экспертиза, которая показала: кровь на пиджаке и рубашке забывчивого гражданина — свиная.
Надо было искать орудие убийства. Это должен быть либо молоток, либо похожий на него предмет.
Метод поиска выбрали кропотливый, но действенный. Разбили всю деревенскую местность на квадраты. Каждый квадрат закрепили за определённым оперативником, которому помогали активисты из числа местного населения. В помощниках недостатка не было — люди очень хотели, чтобы преступление было раскрыто как можно скорее. Ещё не забыли они летние пожары, причина которых так и осталась невыясненной.
Квадраты прочёсывали зигзагами, дотошно осматривая каждый метр заснеженной территории. Снегопадов со дня убийства не было, поэтому, если орудие бросили в снег, на поверхности должен был остаться след.
И вот метрах в 25-30 от протоптанной дорожки было обнаружено отверстие в снегу, в котором нашли увесистый молоток со следами крови. Проведённая экспертиза показала, что кровь принадлежит убитому. А следы на теле подтвердили, что удары наносились именно этим молотком.
Молоток оказался необычным: явно самодельным, с укороченной ручкой, очень массивным. Что ж, в какой-то степени это плюс, легче будет найти хозяина. Решили спросить у местного кузнеца, но таких в Николине не нашлось. Да и вообще с кузнецами в округе было не очень. И всё же отыскали одного, очень старого, 97 лет от роду. Старый-не старый, однако кузнец, увидев молоток, сразу заявил, что это его работа. Ковал он его в 30-х годах, когда началась коллективизация и в деревнях появились первые тракторы — тогда ещё на железных колёсах. Инструментов у трактористов особо не было, вот он им и помог. Но у кого потом побывал этот молоток, не знает…
Оставался один вариант — показывать молоток всем местным жителям, авось кто-нибудь да вспомнит, где его видел. И вот один парнишка вдруг сказал:
— Так это же молоток с нашего радиоузла. Мы с Николаем используем его, когда колем дрова. Молоток здоровенный, им удобно бить по обуху, если колун застрянет в полене.
Хм, Николай, значит. Тот самый, который всячески помогал оперативникам и выполнял их различные поручения. Тот самый, про которого в деревне говорили только хорошее, особенно упоминая летние пожары, где парень в числе первых героически спасал имущество из огня. Но почему же тогда этот сугубо положительный Коля ни разу не обмолвился насчёт пропажи молотка? Ведь он больше всех общался с опергруппой и прекрасно знал, что они ищут что-то подобное?
Николая допросили. Он сказал, что да, на радиоузле действительно был такой молоток, но куда он делся, неизвестно. Возможно, его кто-то взял. Кто? Понятия не имеет.
В доме Николая, где он жил с родителями, провели обыск. На чердаке нашли пальто, костюм и валенки, на которых были бурые пятна, похожие на брызги крови. Экпертиза подтвердила, что кровь на одежде и обуви совпадает с группой крови убитого. Николая задержали.
Улик было слишком много, отпираться бессмысленно. И Николай сознался в убийстве. А потом, видимо, устав носить всё в себе, рассказал и остальное. Случай оказался, мягко говоря, необычным…
Месть
Отец Николая, он же председатель колхоза, дружил с бригадиром тракторной бригады. И тот и другой были хорошими работниками, но в свободное время оба очень любили выпить. Причём делали это довольно часто.
Была у бригадира молодая и симпатичная, да к тому же незамужняя сестра, живущая в собственном доме. К ней-то и повадились ходить друзья. Они приносили выпивку, молодуха ставила на стол закуску. И начиналось веселье. Это всяко лучше, чем выслушивать дома упрёки недовольной жены.
Со временем попойки заканчивались всё позднее, потом председатель стал оставаться в гостеприимном доме на ночь, а однажды и вовсе перебрался к новой возлюбленной жить.
В деревне, понятное дело, все всё знали. Но народ рассуждал мудро — погуляет мужик да успокоится.
Николай в то время служил в армии. Уход отца из семьи воспринял очень болезненно, стал писать ему письма, просил одуматься. Отец ни в какую. Тогда Коля стал писать разлучнице — убеждал оставить любовника, даже угрожал местью. Да только куда там!
Парень отслужил, вернулся домой. Мать посмотрела на него выплаканными от слёз глазами и сказала лишь, что отец “у той”…
Николай нашёл отца и серьёзно с ним поговорил. По-взрослому, по-мужски. Объяснил, что тот уже не мальчик, чтобы учинять такое непотребство. Тем более он в силу должности находится на виду у всего района.
Отец вернулся домой. Но только для вида. Втайне же от людей и от сына так и продолжал бегать к любимой, наивно полагая, что сын ничего не узнает.
Николай узнал. И перешёл от слов к делу. Сначала побил у ненавистной ему женщины окна в доме. Отец вставил новые. Сын снова побил — отец снова вставил. И так несколько раз.
Поняв, что отца с любовницей просто так не разлучить, Николай начал действовать более радикально. Он логично рассудил, что встречи прекратятся тогда, когда для них не будет подходящего места. И… поджёг дом молодухи.
К сожалению для “борца за справедливость”, это не помогло. Женщина перебралась жить к родственнице, продолжая встречаться с председателем уже там.
Николай поджёг и тот дом. Но опять ничего не добился. Любовники для своих встреч нашли новое место. Ну что ж, пусть горит и третий дом. И четвёртый.
Неизвестно, добился ли своего Николай, но пожары, как известно, прекратились.
19 декабря наступила трагическая развязка. Хмельной Николай встретил на зимней тропинке не менее хмельного бригадира. И стал упрекать того в развале семьи. Мол, если бы не свёл он свою сестру с председателем, ничего бы не случилось. Слово за слово — началась драка. После удара колом тракторист упал. А разъярённый Николай, словно хищник, почуявший добычу, сбегал на радиоузел, взял молоток, вернулся и нанёс лежащему человеку более 30 ударов по голове. Затем выбросил молоток подальше в снег и отправился домой…
Мститель, решивший, что имеет право распоряжаться людскими судьбами, предстал перед судом. К сожалению, в книге не сказано, сколько он получил. Но за такую звериную жестокость в то время могли приговорить и к высшей мере.
Источник: книга “Опергруппа, на выезд!”. Очерки о сотрудниках Ярославской милиции. 1978 год, Верхне-Волжское издательство. Написана коллективом авторов.
